 |  | ||
 УДК Столыпинская земельная реформа - русское освоение Сибири и Средней Азии
Рассмотрены особенности русского освоения Сибири и Средней Азии а начале XX столетия на фоне столыпинских реформ общинного землевладения В начале XX столетия судьба крестьянской общины стала не только объектом политического расчета и спекуляций, но привела к столкновению принципов старого и нового консерватизма внутри проправительских сил. Отказ столыпинского правительства от поддержки общины и развитие им частной крестьянской собственности представлялись многим традиционалистам ревизией национальных устоев, насаждением чуждого русской душе западного индивидуализма. Ориентация столыпинской реформы на западный опыт отнюдь не означала, что экономический уклад России будет подгоняться под общеевропейский стандарт. Наоборот, использование западных рациональных форм землепользования предназначалась для усиления цивилизационных основ России. Единоличное крестьянское хозяйство должно было дать импульс к творческому национальному росту и обеспечить русской нации "почетное место в мировой борьбе, в соревновании народов" [4]. Опыт экономического развития передовых европейских государств рассматривался Столыпиным как неизбежный общемировой процесс экономического прогресса. Соответственно, и распад общины в этих странах убеждал его в исторической бесперспективности русской общины. В марте 1910 г., выступая в Государственном совете, премьер подвел следующие предварительные итоги реформ: "Еще через 6-7 таких же периодов, таких же трехлетий, общины в России - там, где она уже отжила свой век - почти уже не будет" [4]. Поддерживая единоличное крестьянское хозяйство, Столыпин ограничивал возможности колонизации Сибири для немецких фермеров [6] и запрещал продажу земли с торгов Крестьянского банка коммерческим организациям. Александр Солженицын в книге "Двести лет вместе" отмечает, что запрет скупки земли анонимными акционерными обществами был вызван стремлением Столыпина и министра земледелия А.В. Кривошеина не допустить создания крупного еврейского землевладения на исконно русских территориях; "кроме того, проникновение в деревню часто спекулятивного еврейского капитала затруднило бы успех землеустроительной реформы" [3]. По воспоминаниям К.А. Кривошеина, сына министра земледелия, его отец боялся, что снятие ограничений для еврейского капитала при покупке земли вызовет рождение "антисемитизма в сельских местностях Великороссии, где его никогда прежде не знали. Столыпин и Кривошеин не могли допустить, чтобы крестьяне оставались в безземельном нищенстве. - В 1906 г. и еврейским сельскохозяйственным колониям было запрещено приобретать казенные земельные участки, резервируемые отныне для крестьян" [3]. Переселенческой политикой на восточном направлении решалась не только национальная, но имперская задача, поэтому в колонизационный поток все же допускались инородцы, в том числе и польские крестьяне. Переселение в Сибирь проходило не только отдельными семьями, но и целыми сельскими обществами. Разверстка земли предполагала наряду с частной собственностью на казенные территории, наличие совместного владения общими угодьями [1], а так же коллективную заботу о прилегающих государственных землях. В переселенческих районах даже возник феномен возрождения общины: хутора были явлением редким, в основном преобладало отрубное землевладение, предполагающее активное участие крестьян в общественной жизни деревни. И в тоже время сибирская и алтайская общины являли пример новых форм коллективных отношений - это были общины собственников. Распространение таких общин на новые районы убедительней всего доказывало, что столыпинская аграрная реформа не разрушала, а обновляла традиции деревни. Мало того, в целях скорейшего заселения Сибири и в то же время недопущения аморального "снятия пенок" были установлены ограничения для подворного хозяйства. "… для того, чтобы первые пришельцы на участок не выхватили себе из него лучший кусок, в лесах - открытых полян, в степях - водных источников, и тем не обесценили и не обрекли на пустование всей остальной площади участка, в закон введены некоторые ограничения для выдела наделов" [2]. Кроме того, создание хуторов в условиях отсутствия какой-либо социальной инфраструктуры Столыпин резонно полагал "вряд ли возможным" [2]. Другим направлением переселенческой политики было освоение территорий азиатских народов. Естественно, что такой массовый приток белой расы на огромное пусть и слабо заселенное пространство от Дальнего Востока, Байкала до Алтая и р. Сыр-Дарья не мог не вызывать недовольство местных жителей. Заслуга царского правительства, в том числе и в период премьерства Столыпина, в том, что оно смогло не только сохранить традиционные для России дружеские и взаимовыгодные отношения с аборигенами, но и способствовать их экономическому, демографическому [5] и культурному подъему. Спустя столетия, когда мир пережил крах всех, кроме России колониальных империй, можно с уверенностью говорить об уникальном русском опыте выстраивания межнациональных отношений с восточными народами. "Что касается инородцев Сибири, в частности киргизов - писал Столыпин в докладной записке царю, - то переселение их теснит, но не обездоливает. Теряя миллионы десятин, они вознаграждаются тем, что оставшаяся у них земля впервые получает рыночную ценность … Установлено, что влияние русского переселения сказалось за эти 10 лет (1898-1908 гг.) значительным увеличением благосостояния киргизских хозяйств. Число бедных хозяйств уменьшилось почти в 1½ раза … Вдвое увеличилась площадь собственных киргизских распашек … Общим для всех степных областей и ясным признаком роста благосостояния киргизов является высокий в настоящее время процент ежегодного прироста киргизского населения - 2,3 %, тогда как по всей России он ниже 2 %. Уменьшается у киргизов и детская смертность…переход части киргизских земель в руки переселенцев не разоряет киргизских хозяйств. Им оставляется земель столько, сколько имеют помещики средней руки в черноземных русских губерниях" [2]. Важным эволюционным элементом в аграрной реформе стало постепенное поэтапное вхождение крестьянина в права полного собственника. Сначала крестьянин мог укрепить за собой землю без выдела в натуре, потом размежевать ее как личную собственность и, наконец, заполучить свою землю в частную собственность с небольшими ограничениями в отношении адресата ее возможной продажи . Это постепенное размежевание земли внутри стало переходным смягчающим моментом в разводе крестьян с общинным землепользованием. За 1907-1915 гг., когда проводилась реформа, заявления с просьбой о разрешении на выход из общины подали, включая общины, где не было переделов последние 24 года, 3373,6 тыс. домохозяев, а заявления с ходатайствами о землеустройстве - 6174,5 ты., или почти в 2 раза больше. Лишь война помешала провести землеустройство всех 6174,5 тыс. дворов, подавших заявление, что составляло более половины всех дворов крестьян Европейской России, или 67% общинных хозяйств" [5]. Таких темпов и такого масштаба разверстания и переселения, при полной добровольности в нем участия, Европа и весь остальной мир еще не знали. Столыпинская аграрная реформа стала достойным ответом и выходом не только на вызов революционного кризиса внутри страны, но и на вызов мировой экономики, где только инициативный хозяин, способный к хозяйственной смекалке и творчеству, готовый сопрягать свои деловые усилия с усилиями других предприимчивых земледельцев , имел реальные шансы на успех. Русская деревня из статичного, замкнутого и задавленного общиной мира превращалась в открытую, динамично развивающуюся систему, и, что самое замечательное, все эти преобразования проводились Столыпиным в формате национального самосознания, с опорой на базовые социальные институты: семью, трудовой коллектив и русский этнос, что в свою очередь делало русский опыт модернизации не только уникальным, но и выигрышным в мировом разделении труда. Библиографический список
| |||
 |  |
